Тегеран-22: к чему приведут массовые протесты в Иране

И что это значит для России.

Журналист Юлия Юзик работала в российских СМИ, а также в Иране. 2 октября 2019 года она была задержана в Тегеране, куда прилетела по частному приглашению в гости. По словам матери Юлии, ее обвинили в работе на израильские спецслужбы. За это ей могло грозить до десяти лет лишения свободы. Однако официальный представитель правительства Ирана Али Рабии заявил, что задержали россиянку из-за проблем с визой. После большого общественного резонанса 10 октября журналистку освободили при содействии МИД России.

Юлия Юзик ведет Telegram-канал «Иранская власть» и в интервью ЯРНОВОСТЯМ рассказывает, в чем суть нынешних протестов, кто в них участвует, могут ли их поддержать политические элиты и силовые структуры и наступит ли конец власти мулл и их охранников в Иране.

— Насколько массовый характер носят сейчас протесты в Иране? Охвачены ли ими отдаленные провинции или только крупные города?

— У этих протестов, на мой взгляд, есть два основных отличия от предыдущих. Массовые протесты в Исламской Республике Иран были в 2009 году, когда реформаторы пытались опротестовать переизбрание Ахмадинежада на второй срок, и те протесты были массовыми, молодежными: на центральной площади Тегерана тогда стояли и не уходили более миллиона человек. Тот протест был не столь кровопролитен, он носил в основном мирный характер, а среди реформаторов был и будущий президент Рухани, и реформаторы тогда призывали, чтобы не было никакой крови.

Следующие массовые протесты были в 2019 году, тогда было убито около полутора тысяч протестующих. Те протесты отличались и от 2009 года, и от того, что происходит сегодня. В стране тогда объявили полный блэкаут, полностью отключили интернет примерно на две недели. За это время произошла полная зачистка: людей убивали, сажали, были показательные казни. Например, был казнен известный спортсмен, борец Навид Афкари.

Эти протесты отличаются тем, что они самые продолжительные в истории исламской республики, они длятся уже три месяца. Зачатки будущего протеста появились год назад в национальных провинциях, где проживают этнические меньшинства. Но те протесты, от которых мы ведем отсчет, начались со смерти молодой девушки Махсы Амейни, курдского происхождения, которая приехала из своего маленького городка погулять в Тегеран с братом, где их остановила полиция нравов. Из полиции ее отвезли в реанимацию, где она умерла, у нее был перелом основания черепа. Власти сказали, что она просто ударилась, якобы ей в детстве делали операцию на голове, но ее семья это не подтвердила…

Первыми восстали именно курдские провинции, к ним потом присоединились провинции национальных меньшинств, склонные к сепаратизму: Хузестан и Лурестан. Это такие вооруженные регионы, где, как мне рассказывали, у каждого второго в доме есть оружие. Потом восстал Белуджистан — это суннитская провинция на границе с Пакистаном, потом Восточный Азербайджан. Затем это перетекло в протесты в городах. Их особенность в том, что они возникают в одном месте, режим отправляет туда войска, но в других регионах вспыхивают новые точки. Счет идет уже на десятки убитых, но протесты от региональных переходят в протесты в крупных городах, в которых участвует молодежь и очень много девушек, которые снимают хиджабы.

Еще недавно в Иране такое невозможно было себе представить, и власти, мне кажется, находятся сейчас в растерянности, что с этим делать: происходит что-то такое, из-за чего репрессивная машина, в том числе КСИР (Корпус Стражей Исламской Революции), не гасит протесты так четко и массово, у них это по разным причинам не получается.

Сейчас готовятся следующие акции, которые пройдут через неделю, и для режима это будет самое большое испытание. Протест раскачан, он не угасает, и к нему сейчас присоединятся студенты. Для аятоллы Хаменеи это будет очень тяжело, потому что с расстрела студенческой демонстрации в 1978 году в принципе и началась исламская революция, которая привела к падению шаха. Хаменеи это прекрасно знает.

Продолжение — здесь.