Радикальные патриоты — тем, что, кажется, речи о взятии Киева уже не идет, а сообщения об очередных успехах и «тактических перегруппировках» не очень сочетаются с информацией с мест, а тем более — с постоянными сборами обеспечения российским подразделениям, в том числе довольно элементарных предметов.
Радикальные либералы — тем, что Нюрнберг или Гаага тоже, кажется, откладываются, только совсем не по причине невыдачи виз. Санкции не сработали как положено, а режим устоял.
Те, кто занимаются гуманитарными проблемами, просто перезваниваются в ужасе: ту же гуманитарную помощь в зону СВО через границу передавать все труднее, потоку беженцев нет конца и края, а системная работа, о которой отчитывается начальство на всех уровнях, выглядит какой угодно, но не системной.
Люди закрывают бизнес, который пострадал от санкций или от действий властей, пытаются сориентироваться, пишут знакомым: «А ты веришь в мобилизацию?».
И главное. Уже, кажется, мало кто и мало чему верит.
Сложно верить в «своих не бросаем» после эпической дискуссии о том, остались ли в Харьковской области российские учителя, которая была фактически закрыта сообщением Минпросвещения, что наших педагогов там нет. Разговор о том, что же будет с теми преподавателями на местах, которые поверили в «Россия здесь навсегда», так и не состоялся.
Сложно верить в сообщения блогеров, которые одинаково колеблются вместе с методичками: от эмоционального «все пропало, мы отступаем» до «прекратим истерику, это — перегруппировка» и далее, что «привлечь к СВО шрафбаты из заключенных — отличная идея».
Сложно верить в сообщения «хороших русских» о том, что режим скоро падет, Россию ждет коллективная вина, а потом помощь Запада и возрождение на нескольких территориях, которые останутся после деколонизации.
Еще более сложно верить людям, которые десятилетиями работали на власть, а теперь обвиняют всех оставшихся россиян в том, что они просто не подсуетились вовремя заработать, чтобы «уехать из Мордора».
Власти тоже сложно верить, потому что она по большей части молчит, отдавая инициативу или блогерам, которые работают по методичкам, или в почти частные руки, например, главы Чечни Рамзана Кадырова. Он, кстати, недавно предложил идею «самомобилизации», то есть сбора добровольческих батальонов в регионах под ответственность губернаторов.
Режим, если говорить о людях, устоял, но, очевидно, система жесткого вертикального государства со стройной иерархической системой в том виде, в котором ее строили, то ли перестала существовать, то ли никогда и не существовала. Да, телеканалы по инерции еще показывают официозных волонтеров из A-list Администрации Президента, а депутаты Госдумы предлагают все новые инициативы в порыве или что-то запретить, или бороться за нравственность, но это уже не имеет к реальным жизням почти никакого отношения.
Парень из добровольческого батальона забирает с границы у девочек, которые вообще-то против СВО, детское питание и подгузники, чтобы доставить по назначению. Православный приют для женщин в сложной ситуации понимает, что остался единственным после ухода многих организаций феминистического толка, и вступает с оставшимися противниками домашнего насилия в общий бой ради спасения очередной пострадавшей женщины. Еще одни противники СВО пакуют посылку для ребят из полка, который просто расположен в их микрорайоне и которых они просто знают с детства. А патриот-сторонник СВО выступает против бесконечных штрафов за надписи «Нет войне», потому что, в отличие от власти, понимает абсурд ситуации.
«Скажи хоть что-то оптимистичное», — просят друг друга люди уже самых разных взглядов, переставая проводить друг между другом сплошную красную черту «либерал-патриот».
Пожалуй, вот это и есть то самое оптимистичное, за которое можно зацепиться в эти первые осенние холода.
Остающиеся зимовать в России надевают теплые носки и ждут, пока включат батареи. К концу года становится понятно, что те, кто по тем или иным причинам принял решение не уезжать из страны, теперь оказались, пусть и поневоле, в одной лодке. И теперь в одной же лодке будут пытаться спасать страну, так как никакого другого выхода или варианта деятельности нет.
Из дискуссии окончательно уходят уехавшие с их конгрессами, паспортами «хороших русских», встречами в Европарламентах и публичными однотипными выступлениями. Запад опустил «железный занавес», и россияне остались одни в этом мире, наедине сами с собой.
Да, есть еще те, кто по инерции обещает убивать и сажать врагов режима, но с ними, если честно, уже даже нечего обсуждать. Более того, пожалуй, именно эти люди и работают сейчас максимально против российского общества, которое, видя все эти месяцы, к каким результатам приводит желание поубивать друг друга, начинает осторожно разговаривать. Для начала хотя бы впервые ставит лайк посту человека, с которым еще недавно не собирался иметь ничего общего, или набирая номер телефона: «У нас разные взгляды, но тут такое дело...» и получая ответ «Все в порядке, все в одной стране живем».
Власть, как обычно, запаздывает с запросом на такую коммуникацию и на разговор, в общем-то, с самими собой, совершенно такими же людьми из плоти и крови, которые остались в теплых носках готовиться к зиме в своей стране. Которые потратили все силы на разговоры с радикалами из разных лагерей и не оставили слов для самих себя.
Пора начинать разговор.
Хотя бы с вопроса: «А у вас уже дали отопление?».
Мы остались одни, другой страны ни у кого из нас уже не будет.
Комментарии: