Беженцы из Славянска в Ярославле: «Наша родина нас убивает»

В Ярославле Общество

Ярославль начал принимать первых беженцев из Донецкой области. С помощью представителей общественной организации «Ветераны СОБР» в город уже приехали несколько семей из-под Славянска.

ЯРНОВОСТИ встретились с людьми, которым удалось спастись от ужасов гражданской войны. Они переживают о том, что брошена целая жизнь, радуются, что спасли детей, рассуждают о политике и надеются на Путина.

Наша родина нас убивает

В небольшой «двушке» на окраине областного центра приютились сразу три семьи – Марина и Евгений Поляковы с семилетней дочкой Леночкой, их сноха Алена, не выпускающая из объятий четырехлетнюю малышку Веронику, и их родственница Марина Фесенко с мужем и двумя детьми – 11-летней Викой и 12-летним Владиком. Старший сын Поляковых и муж Алены Дмитрий пока остался дома. Его приезда семья ожидает с нетерпением.

Поляковы жили в Черевковке – пригороде Славянска. Там остался дом, хозяйство, магазин – и целая жизнь. Два месяца люди надеялись на то, что все обойдется, терпели до последнего. Бежать решили в один момент – когда над головой засвистели осколки от снарядов.

– Ситуацию уже никто не контролирует. Пригород бомбят запрещенными фосфорными бомбами. Народ уходит, если есть хоть какая-то возможность, – рассказывает Евгений.

– Мы убежали, когда у нас осколки от снарядов летели через крышу. Женя уезжал чуть позже – бой шел уже у нас в огороде, – подхватывает его жена Марина. – Поехали в Славянск к родственникам, и тут же бомбят его. Мы обратно вернулись в 9 утра, а над головой уже летит самолет. Мы в дом зашли, переночевали, а в 5 часов утра опять бомбить начали. Я Лену разбудила, посадила ее в машину прямо в трусах. Выбирались через леса, через поля. Автобусы рейсовые пускают через Семеновку – а там стреляют без предупреждения. Водитель автобуса честно сказал, что не знает, довезет нас или нет. Но, спасибо ему огромное, довез. А на границе стоят ополченцы, они нас и пропустили.

– Мы старались объехать пункты нацгвардии, потому что там сразу отправляют обратно, даже беременных женщин. «Зеленый коридор», говорят, закрыт. А когда он был открыт? За неделю до нас людей не пропускали. И не объявляют ничего, просто бомбят. Тяжелыми орудиями как даст – хата подпрыгнет. Если не бомбят ночью – бомбят целый день. В городе ни воды, ни света, очистные разбиты, недавно расстреляли цистерну с серной кислотой – несколько дней в горле першило. Нацгвардия сознательно уничтожает города: садики, школы, больницы, роддома, все продуктовые базы и магазины. Причем не просто так, они знают, что там люди. Они видят. Сказали, будет выжженная земля на месте Славянска и Краматорска – и делают это. Идет полнейший геноцид. Люди бегут от украинских наемников. Наша родина нас убивает, – продолжает Евгений.

– У нас пробомбило сразу семь домов – женщину убило, животным ноги отрывало прямо на глазах у людей. У меня осколок пролетел в трех сантиметрах над головой – я пригнулась, упала в щебенку, а во двор уже просто заползала, – вспоминает Марина Полякова. – И никто нам не верит, говорят, такого просто не может быть.

– Ладно тут не верят, а нам в Харькове не поверили, – вмешивается Марина Фесенко. – Мы пытались перейти через границу, и нас не пропустили наши же украинцы, потому что у меня не было соответствующего разрешения от отца детей. А куда мне ехать? Обратно в Славянск? Туда мне вообще ехать некуда. Мы разговаривали с офицерами-таможенниками, мы им рассказывали, что там уже «градами» стреляют, а они не верят – это, мол, сепаратисты стреляют.

Кот Матрос и национальный кросс

В середине беседы вдруг приоткрывается дверь в спальню, и оттуда важно выходит серый холеный кот в желтом ошейнике. Семья приветствует животину, которая тут же забирается на диван и прохаживается по коленям, требуя ласки. Это Матрос, любимец семьи Фесенко. Вместе с хозяевами он убегал из-под пуль. Что ж делать – жить хочется всем.

– Это же член семьи, как его бросить! Всю дорогу просидел в корзине, вытерпел. Теперь он тоже сепаратист, как и все мы, – улыбается Марина Фесенко.

«Сепаратист» в это время играет с детьми. Он даже не подозревает, что мог погибнуть только за то, что убеждения его хозяев идут вразрез с интересами националистов и Порошенко.

– Вот есть вообще мозги у правительства? Чем мы виноваты перед ним? Мы работали, платили налоги, нас душили, но мы жили. Открыли свой магазин, хозяйство было. А теперь все потеряли – бросили ради детей. Дима пока остался там, у нас в магазине станция, он включает генератор, чтобы люди могли зарядить телефоны. Но связи нет вообще. Это как блокада. Вот по квартирам там лежат люди-инвалиды, они знают, что умрут. Старики категорически не хотят уезжать, говорят, надо бороться. А как бороться? У людей денег нет, еды нет, медикаментов нет. Мы боролись до последнего. Надеялись, что Порошенко придет – и все изменится. И в результате пришлось бежать от своих же, – говорит Евгений.

Сепаратистами жители Донбасса стали потому, что помогали ополченцам. За это, как рассказывают Поляковы, грозит расстрел. Равно как и за георгиевскую ленточку на машине. Стреляют без предупреждения. Обугленные остовы двух машин, расстрелянных прямо с детьми, до сих пор так и стоят на улице.

– Люди ополченцам помогают, кто чем может. Женщины идут туда, готовят еду, солдатам помогают. А солдаты потом отказываются по этим людям стрелять. Поначалу армия вообще отказывалась воевать, никто же не хочет своих убивать. А хлопцы наши, с Донбасса, сами собирались и шли к ополченцам как добровольцы, – рассказывает Марина Полякова.

Беженцы не держат обиды на Россию за то, что она не вмешивается в конфликт. А вот за Украину им стыдно. Да и нет, по их словам, больше Украины.

– Мы же все понимаем, что если Россия сейчас вступит, это третья мировая сразу. Когда проходил референдум, у нас весь город бежал голосовать. Старики говорят, всю жизнь этого ждали, потому что лучше Союза ничего не было. Мы все родились в Советском Союзе. Вот тогда мы жили! А потом все распалось, и мы стали Украиной. А на Украине вообще ничего нет, все за деньги. В России нас от границы досюда довезли бесплатно. Люди давали нам деньги, еду. А когда мы ехали по Украине, отдали все деньги. Нам теперь вообще стыдно говорить, что мы с Украины. Лучше забыть все, что там было. До сих пор дети кричат во сне, плачут, самолеты видят – и боятся, – говорит Марина Полякова.

– Вот вчера идем по улице, навстречу мужчина в камуфляже, а Вероника в руку мне вцепилась, ей страшно, – тихо замечает Алена.

– Счастье, что моя дочь живет здесь, у вас. Счастье вообще началось с того момента, когда нас начали с самолета бомбить, а по нам не попало, – резюмирует Марина.

Мы приехали жить и работать

Теперь беженцы готовы начать новую жизнь – с нуля. Самое главное – оформить все необходимые документы, чтобы иметь возможность работать, устроить детей в садик и школу. Люди очень надеются, что Россия даст им шанс.

– Мы сюда приехали не на халяву, мы приехали жить и работать. Только все надо официально, чтобы я налоги платил, а дети в школу ходили. Главный вопрос сейчас – жилье. Искать что-то надо. Вот Путин сказал, что русские своих не бросают, будем надеяться, – рассуждает Евгений. – Вот сейчас будем стараться получить временные документы, чтобы оформлять гражданство.

Как примет Ярославль этих людей – остается только гадать. Приехать в съемную квартиру – это лишь первый шаг. Людям нужна одежда, еда, деньги, а самое главное – нужна работа. Хочется верить, что страна, на которую беженцы возлагают такие надежды, оправдает их ожидания. В конце концов, как говорит Евгений, мы все русские.