ЯРНОВОСТИ продолжают цикл интервью с яркими представителями российского Telegram-сообщества. Канал «Постправда» был создан еще до прихода в него крупных медийных фигур. Автор пишет о политических интригах и сплетнях, отслеживает негативные и позитивные информационные тренды внутри элиты, а на досуге развлекает подписчиков фотографиями предметов роскоши, которыми хвастают чиновники и депутаты.
Редакцию канала пытался деанонимизировать телеведущий Владимир Соловьев, однако «Постправда» пережила нападки в прямом эфире и продолжает публиковать очерки о жизни политических элит. В нашем интервью мы обсудили, как власть пыталась использовать Telegram в пропаганде, есть ли силовое давление на авторов и какую роль он играет в предвыборных кампаниях.
— Зачем ты изначально создал свой канал? Сложно было его раскрутить?
— Учитывая, что мы давно знакомы, то я не слукавлю, если скажу, что как таковой цели и не было. Пять лет назад Telegram стал новой, интересной, быстро набирающей популярность площадкой для тех, кто как-то связан с околополитической тусовкой или просто являлся уже известным сетевым автором. В Telegram на тот момент уже как год писали Олег Кашин (включен Минюстом в список СМИ-иноагентов), Максим Кононенко, ты вела канал, Маша Баронова тогда, кажется, вела один Telegram-канал на двоих с Полиной Немировской, Кристина Потупчик, Егор Холмогоров…
При этом особняком стояли тогда анонимные Telegram-каналы, зачастую даже более популярные, чем люди «с именем и фамилией»: уже закрылся самый первый «НЕЗЫГАРЬ» (первая версия Telegram-канала «НЕЗЫГАРЬ» перестала существовать 12 декабря 2016 года — примечание автора) и появился второй, была «Методичка» и первые анонимные «околосиловые» каналы —«Мышь в овощном» и «338», у которых, по некоторым данным, с тех пор несколько раз сменились владельцы, но именно они придумали нишу, использующуюся впоследствии для целого ряда Telegram-каналов условных silovikov. Поэтому, возвращаясь к изначальному вопросу, учитывая, что какой-то конкретной цели тогда не было, то не было и необходимости дополнительно раскручивать Telegram-канал, тогда это была территория «абсолютной свободы». Ну, по крайней мере мне, да и не только мне, тогда так казалось.
— Раньше ты публиковал случайные сплетни, сейчас делаешь большие материалы с негативным фокусом на тех или иных провластных персон. Не боишься, что обвинят в заказе?
— Действительно, подход, который я использую в ведении своего Telegram-канала, за эти годы сильно изменился, но причина здесь кроется во внешних факторах. В какой-то момент я просто понял, что инсайдерской информации у меня недостаточно, а конкуренции среди Telegram-каналов, которые «себе не принадлежат», иными словами, создавались конкретными политическими или бизнес-структурами под конкретные задачи, я не выдерживаю. Тогда я и решил, что необходимо как-то переформатировать свою деятельность, ввел три постоянных формата:
«В повестке» — компиляция из того, что в настоящий момент времени обсуждает львиная доля сетевых авторов;
«В фокусе негативного внимания» — компиляция из того негатива, который выплескивается в настоящее время сетевыми авторами в отношении того или иного представителя политической или бизнес-элиты;
«Политический дайджест ПП» — компиляция самых важных событий за прошедшую неделю, но такие итоги недели я временно не подвожу.
Вообще, о каких-то политических итогах недели стало сложно говорить всерьез с началом проведения специальной военной операции России на Украине. Если переживать из-за обвинений в «политическом или бизнес-заказе», то тогда и не стоит Telegram-канал заводить.
— Не пытались на тебя давить или влиять знакомые во власти? А силовики?
— Смотря что мы понимаем под словом «влиять» или «давить». Если мы о просьбах удалить какой-то конкретный пост, это вообще нередкое явление для Telegram, и могли быть такие случаи, когда одни и те же люди просили у меня что-то удалить под надуманным предлогом, а другие, не обремененные какими-то дружеским отношениями с этими людьми, получали за удаление аналогичных текстов на ту же тему солидную сумму кэшем.
Впрочем, каких-то серьезных угроз, наверное, не было, по крайней мере, я не припомню. Хотя был инцидент, когда в салоне сотовой связи перевыпускали по поддельному временному удостоверению личности SIM-карту, пытаясь таким образом завладеть Telegram-каналом, при этом я даже знаю, кто конкретно пытался это сделать. Были еще какие-то странные попытки, наверное, как-то напугать, когда всю ночь мне неизвестные присылали фото и видео казней и прочие угрозы, стилизованные под деятельность «ИГИЛ» (запрещено в России), ну и раз в полгода кто-то стабильно проводит атаку через SMS-бомбер.
— Как ты считаешь, возможно ли сейчас раскрутить политический канал с нуля?
— Думаю, что без серьезных финансовых вливаний практически невозможно, слишком высока конкуренция: над созданием нового общественно-политического канала, если он рассчитывает на серьезную аудиторию, сегодня должна уже работать полноценная редакция.
— Тебе не кажется, что Telegram превратился просто в поток заказных публикаций друг на друга, а реальных мнений авторов и реальных инсайдов не осталось?
— Безусловно, кажется. Telegram стал сильно коммерциализирован, но все-таки дело не только в заказных публикациях, но и в объеме ежедневно производимого авторами Telegram-каналов текстового контента, из которого порой сложно вычленить что-то ценное, что можно назвать инсайдерской информацией. При этом объем этого текстового контента продиктован тем, что теперь Telegram вынужден сообщать и все основные новости, ведь привычный нам сервис «Яндекс.Новости» де-факто умер.
Кроме того, нельзя рассматривать Telegram в отрыве от политической системы, которая переживает свою трансформацию и в которой инсайдерская информация находится теперь только на совсем каких-то недоступных простым смертным, даже обладающим некой контактной базой, этажах аппаратно-управленческой вертикали.
Как пример: в текущем году у нас уже дважды экстренно собиралась Государственная Дума, и оба раза доподлинно известно, что парламентарии не вполне понимали, а какая, собственно, будет повестка этих заседаний и каковы последствия принимаемых ими решений.
В первый раз, в феврале, это даже стало уже совсем явным, когда после заседания депутаты Государственной Думы Олег Смолин, Вячеслав Махраев, Михаил Матвеев, Сангаджи Тарбаев устроили своего рода демарш. То есть оба раза на уровне нижней палаты парламента и ее аппарата никто никакой инсайдерской информации предоставить не мог — в силу того, что ей не обладал.
— Твой канал не назвать оппозиционным, но у тебя бывают стычки с «ультрапатриотическим» лагерем, например, с телеведущим Владимиром Соловьевым. Как так вышло?
— Думаю, что я все-таки прохожу по категории «охранитель» или «лоялист», но то, о чем ты спрашиваешь, я понимаю: это в каком-то смысле экзистенциальный конфликт, который сложился из-за того, что на площадку Telegram в 2019 году пришла группа сетевых авторов с целью решать свои пропагандистке задачи. Ты наверняка помнишь выражение про «плеяду блестящих умов». При этом, скажем честно, эта «плеяда блестящих умов» использует понятные им приемы телевизионной пропаганды, сжигая, надо полагать, колоссальные финансовые ресурсы, которые выделяет государство.
Фактически это создание «белого шума», в то время как интернет — это площадка для людей как минимум рефлексирующих, и здесь нужно всегда находить соотвествующие аргументы, а не повторять тезисы телевизионной пропаганды. Эту группу авторов можно назвать «ультрапатриотическим» лагерем или «турбо-патриотами». И порой невозможно наблюдать за тем, как именно они проводят свою информационную повестку.
— Ты иногда пишешь, сколько стоят те или иные предметы роскоши, которые носят чиновники. В ответ на это публика иногда пишет: «Так если купили за свои деньги, в чем проблема?». В чем проблема?
— Во-первых, есть масса примеров, когда предметы роскоши не соответствуют официальному декларируемому доходу. Тут сразу вспоминается глава Карачаево-Черкессии Рашид Темрезов, который при официальном доходе, кажется, в один миллион рублей в год, только предметов роскоши имеет почти на 20 миллионов рублей.
Во-вторых, далеко не все государственные служащие понимают, что Россия в массе своей очень бедная страна, в которой социальное расслоение очень сильно, а людей раздражает роскошь и демонстративное потребление. Возможно, мне все же удалось задать определенный тренд, и теперь подобных постов о демонстративном потреблении чиновников можно встретить довольно много и в других Telegram-каналах, а государственные служащие, видимо, все же стали испытывать некоторую неловкость. По крайней мере, стало заметно, что они все чаще отдают предпочтение каким-то недорогим моделям тех же часов.
— Как ты считаешь, много ли на самом деле радикалов с каждой из сторон?
— Настоящих фанатиков и радикалов всегда меньшинство в нормальном, здоровом обществе, а все те проявления радикализма, которые мы видим в сети, — это погоня за социальным одобрением, репостами, лайками, подписками. При этом, коль уж мы выше упомянули «турбо-патриотов», нельзя не упомянуть и «турбо-либералов», которые сейчас нередко занимают абсолютно отвратительную позицию, взять того же Михаила Идова (Идов оказался в центре скандала после того, как разместил сообщение о том, что отправил пожертвование ВСУ в обмен на надпись на артиллерийском снаряде, выпущенном по территории ДНР и ЛНР — примечание автора).
— В чем феномен российского Telegram? Почему жанр длинных текстов оказался так популярен?
— Феномен российских Telegram-каналов при всей коммерциализированности, о которой я говорил выше, и при всей также уже упомянутой пропаганде в том, что само пространство Telegram по-прежнему остается тем местом, где влияние того, что можно назвать цензурой, не столь велико.
Напомню, что не так давно, лишь в 2020 году, исчез Telegram-канал «Футляр от виолончели», чьи авторы позволяли себе давать абсолютно запредельные характеристики представителям российской политической и бизнес-элиты (Telegram-канал «Футляр от виолончели» перестал обновляться в январе 2020 года после серии критических постов о премьер-министре Михаиле Мишустине и его родственниках; причины, по которым Telegram-канал перестал обновляться, кто входил в редакцию Telegram-канала и что именно случилось с его авторами, неизвестно до сих пор — примечание автора). Кроме того, об уникальности площадки говорит то, что она довольно часто продолжает служить первоисточником для традиционных медиа.
Что же касается «длинных текстов», это, наверное, опять же ответ на возросшую конкуренцию: отдельные Telegram-каналы уже сопоставимы по своей аудитории с каким-нибудь полноценным изданием, удержать читателей можно только охватывая все ключевые события общественно-политической повестки, но при этом есть сложность в том, что делать это в формате 40 сообщений за сутки уже неэффективно.
Думаю, мы еще увидим, как будет увеличиваться количество своего рода «дайджест-постов», когда утром или вечером в какой-то удобной форме, то есть одним постом на 3 000 знаков, будет предлагаться читателям выжимка ключевых событий за минувшие сутки. В качестве хорошего примера тут можно назвать Telegram-канал «T34», который аккумулирует самые разные реакции и оценки сетевых авторов на ключевые темы дня, и Telegram-канал «Кремлевский безБашенник», который пусть и в другой форме, но становится точкой сборки для различных развернутых позиций и мнений в Telegram-сообществе.
— Как ты считаешь, насколько Telegram сейчас играет роль в предвыборных кампаниях? Речь, в частности, о чернухе. Это еще кто-то воспринимает всерьез?
— Надо полагать, что мы из Москвы склонны недооценивать влияние Telegram-каналов на региональную общественно-политическую повестку. Как минимум об этом свидетельствуют два относительно недавних инцидента. Первый связан с Telegram-каналом «Политбюро 3.0», который освещает ситуацию в Ульяновской области и авторы которого в 2020 году столкнулись с тем, что тогдашний губернатор региона Сергей Морозов публично призвал МВД привлечь его создателей к уголовной ответственности. Там была какая-то сложная история, не помню всех деталей, но она очень показательна.
Второй инцидент произошел в 2021 году и был связан с ситуацией в Пензенской области, где один из самых популярных Telegram-каналов региона «Пензенская гармонь» был фактически закрыт, из канала был удален весь контент, а его автор публично попросил прощения у губернатора Пензенской области Олега Мельниченко, очевидно, под давлением местных silovikov.
Так что Telegram-каналы — это один из самых эффективных инструментов масштабирования повестки с регионального на федеральный уровень, и в случае, если речь идет о какой-то объективной информации, можно говорить и о влиянии на избирательную кампанию, и о влиянии на кадровые решения в регионе.
— Тебе приходилось сталкиваться с тем, что знакомые цитируют тебе твой же Telegram-канал как источник инсайда?
— Да, было несколько периодов в жизни моего Telegram-канала, когда приходилось, и в этом есть свое сложноописуемое удовольствие.
— Как ты считаешь, почему жанр «политическая сплетня» оказался так популярен? Потому что выдается желаемое за действительное? Или дело в закрытости системы? Почему сплетни из Telegram стали популярнее публикаций в СМИ?
— Дело в том, что для околополитической тусовки всегда было интересно, чем именно продиктовано то или иное решение, политическое или кадровое, какой в его основе лежит мотив. Тем более — есть какие-то неочевидные для рядовых наблюдателей вещи: ну вот написано в официальной биографии на сайте какого-нибудь федерального ведомства, что руководитель это ведомства не замужем, а мы знаем — есть гражданский брак с очень влиятельным некогда государственным служащим, который и лежит в основе карьеры. Это же не попытка выдать желаемое за действительное, а факт, просто скрытый от непосвященных глаз.
Вероятно, что в традиционных медиа указание на такой факт сочли бы неуместным или не отвечающим редакционной политике, а для площадки Telegram он вполне уместен. Собственно, изначально на массе таких неочевидных фактов и строилось популярность Telegram-каналов, когда официальную заметку о назначении чиновника можно было прочесть на сайте газеты «Ъ», а весь бэкграунд личного характера, какие-то скрытые бизнес-связи и компромат можно было в этот же день найти в Telegram.
— Насколько легко через Telegram манипулировать общественным мнением? Давай вспомним тот же эпизод с «разводом Медведева».
— Ну, эпизод с «разводом Дмитрия Медведева» — это такой очень неоднозначный пример. Да и в целом, как известно, манипуляция — это «черный PR».
Давай лучше вспомним какой-то позитивный пример «из прошлой жизни». Скажем, когда Telegram-каналы — напротив! — не дали манипулировать общественным мнением, которое пытались сформировать через информацию «от знакомого опера» (имеется в виду весьма неоднозначный пост сотрудника ВГТРК Андрея Медведева, который изначально отстаивал в «деле Голунова» официальную позицию МВД по городу Москве — примечание автора), и в буквальном смысле отбили журналиста Ивана Голунова из рук правоохранительных органов. Не юридически конечно, но на уровне смыслов, фактуры, эмоций. То есть тот случай, когда именно Telegram-каналы первыми дали оперативную реакцию и провели информационную кампанию такого масштаба, что к тому времени, когда официальные российские телеканалы распространили информацию о причастности Голунова к незаконному обороту наркотических средств, в нее уже никто не верил практически на всех этажах аппартно-управленческой вертикали власти. Это же была на самом деле уникальная и очень крутая история, когда Telegram в каком-то смысле впервые победил телевизор!
— Насколько Telegram сейчас свободен?
— Сложный вопрос. С одной стороны, пространство российских Telegram-каналов нельзя назвать свободным, но, с другой стороны, каждый отдельный автор, если он не связан обязательствами с какими-то государственными структурами, ограничен только определенным количеством статей, закрепленных в УК РФ, и какими-то личными рисками, на которые он готов идти.
Комментарии: