Все началось с поста в Telegram, написанного специальным корреспондентом ЯРНОВОСТЕЙ Екатериной Винокуровой:
— Пушкин бы у радикал-патриотов в 2023 году сидел бы в СИЗО, потому что у него шла бы уголовка по оскорблению верующих.
А в Telegram-каналах полоскали бы белье его частной жизни, которая — исключая линию с Гончаровой — несколько отличалась от консервативных ценностей. Не говоря уже о сочувствии декабристам, переписку с ними и прочее.
За этим последовал разговор с главным редактором ЯРНОВОСТЕЙ Антоном Тумановым, где, в частности, прозвучала фраза:
— Катя, Пушкин мог бы и за дискредитацию Вооруженных Сил сесть, а вот Лермонтов с первых дней был бы в Донбассе. Как и Грибоедов.
Такие диалоги всегда будят фантазию: ведь действительно интересно, как бы отреагировал на все происходящее, скажем, киевлянин Михаил Булгаков? А Гоголь? А Тютчев? Так что предлагаем читателю небольшое субботнее размышление о классиках и современниках.
Один из самых модных вопросов, которыми задаются патриотичные чиновники и блогеры от культуры: «Как сделать Пушкина популярным у молодежи?». При этом «нашему всему» обычно почему-то противопоставляется не Лермонтов, а иноагент Моргенштерн. Какие только идеи не предлагаются! Положить «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» на рэп, завести Александру Сергеевичу TikTok, просто еще больше увеличить количество часов в школе, отведенных на изучение Пушкина (чтобы учеников уж точно тошнило от великого русского поэта!).
На самом деле, если бы Пушкин жил в наше время, то он не просто бы не был «нашим всем», но с вероятностью под сто процентов сидел бы сейчас в СИЗО, ожидая приговора по статье об оскорблении чувств верующих за «Гавриилиаду», где изрядно поглумился над Евангелием. Параллельно вел бы Telegram-канал (через адвокатов) и одной едкой фразой расправился бы с нынешними радикал-филологами из Госдумы, принявшими закон о запрете использования иностранных слов:
Все тихо, просто было в ней,
Она казалась верный снимок
Du comme il faut... (Шишков, прости:
Не знаю, как перевести).
Как известно, адмирал Александр Шишков был президентом Литературной академии и точно так же, как нынешние радикал-филологи, боролся с иностранными словами. Конечно, он вчистую проиграл реальности.
За матерные стишки и нетрадиционный подход к консервативным ценностям Пушкина, разумеется, просто заблокировал бы Роскомнадзор. А вот за это четверостишие на Александра Сергеевича точно написали бы десяток-другой доносов:
Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.
Все было бы почти как в известном анекдоте про Сталина:
— А вы кого имели в виду, Александр Сергеевич?
— Александра Первого, разумеется.
— Ну вот пусть компетентные органы разберутся, на чью мельницу вы льете воду и нет ли здесь кощунственных намеков.
Кстати, Пушкин, живи он в наши дни, наверняка водил бы дружбу с Юрием Шевчуком и Земфирой (признана иноагентом), а иноагент Олег Кашин пытался бы взять у него интервью — хотя бы через адвокатов.
Вечно молодой Лермонтов — конечно, рассерженный патриот, который ненавидит общество, в котором убивают поэтов, презирает самодержавие и чиновников, но уезжает на Кавказ воевать за что-то очень важное (и если бы хоть один из его героев мог четко сформулировать, за что!!!). По сути дела, он отправляется во внутреннюю патриотичную эмиграцию. Знакомый типаж, не так ли?
Николай Васильевич Гоголь, который, кстати, практически не употреблял слово «украинец», а говорил о «малороссиянах наших», просто не поверил бы в реальность происходящего. В наши дни он вряд ли написал бы «Вия» или «Старосветских помещиков», зато «Записки сумасшедшего» выходили бы во всех социальных сетях, в том числе — запрещенных в России. Гарантируем: у него были бы миллионы подписчиков, стремящихся убежать от этой самой реальности.
А вот в жизни Федора Тютчева, да-да, того самого, у которого «умом Россию не понять», мало что изменилось бы. Федор Иванович служил цензором, так что в нынешних реалиях у него была бы масса работы. И кто-то из эмигрантов, уподобившись Игорю Губерману, бросил бы ему в условном Твиттере:
Давно пора, е…ена мать,
Умом Россию понимать!
Кстати, типаж Тютчева — это все сегодняшние охранители, ратующие за традиционные ценности. Депутат Госдумы Николай Бурляев, например.
Как повели бы себя пацифисты Толстой и Достоевский, читатель, думаем, догадывается и сам. А нам пора перейти к ХХ веку.
Из нового столетия машет широкими штанинами Маяковский-Прилепин, пишущий стихи о патриотизме и советском паспорте, но на самом деле страдающий по Лиле Брик:
Мы требуем мира, но если тронете…
Уроженец города Киева Михаил Булгаков наверняка содрогнулся бы от санкций: хорошо одеться и вкусно поесть Михаил Афанасьевич, как известно, очень любил. При этом он бы точно был на стороне российской власти. То, что сегодня называется Украиной, создавалось на его глазах, и оценку этому он дал самую нелицеприятную:
Если бы с апреля месяца он (гетман Скоропадский — прим. ЯРНОВОСТИ) вместо того, чтобы ломать эту гнусную комедию с украинизацией, начал бы формирование офицерских корпусов, мы бы взяли теперь Москву. Поймите, что здесь, в Городе, он набрал бы пятидесятитысячную армию, и какую армию! Отборную, лучшую, потому что все юнкера, все студенты, гимназисты, офицеры, а их тысячи в Городе, все пошли бы с дорогою душой. Не только Петлюры бы духу не было в Малороссии, но мы бы Троцкого прихлопнули бы в Москве, как муху.
Это цитата из романа «Белая гвардия», а о «гнусной комедии» мы с вами ежедневно слышим из уст того же Владимира Соловьева.
А вот вам диалог:
— Зина, что тебе дороже: Россия без свободы или свобода без России?
Она думала минуту.
— Свобода без России… И потому я здесь, а не там.
— Я тоже здесь, а не там, потому что Россия без свободы для меня невозможна. Но…
И он задумывался, ни на кого не глядя.
— На что мне, собственно, нужна свобода, если нет России? Что мне без России делать с этой свободой?
Нет, друзья, это не расшифровка эмигрантской дискуссии на YouTube-канале, это разговор Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского, записанный Ниной Берберовой. К сожалению, в итоге Мережковский вместе с другими эмигрантами пришел к выводу, что даже завоевание России гитлеровской Германией лучше, чем зло, творимое большевиками. Потомки уже рассудили, кто был прав.
Под конец давайте вернемся к вопросу о Пушкине. Как сделать его популярным у молодежи? Уж точно не выталкивая из медиапространства современных авторов, которые по тем или иным причинам не нравятся охранителям. Сам Александр Сергеевич тогдашним защитникам самодержавия тоже не нравился. Впрочем, куда нынешним борцам «за все хорошее» до Бенкендорфа!?
Кстати, представьте себе, что будет, если нынешний школьник прочтет «Одумайтесь!» Толстого или узнает в Достоевском представителя какой-нибудь запрещенной организации: «Подождите, вот тот парень на YouTube то же самое говорил, а его за это посадили»…
Антон Туманов
Екатерина Винокурова
Фото: фрагмент картины Бориса Щербакова «Пушкин в Михайловском», 1969 год.
Комментарии: